- Писец… - только плюхнувшись на сиденье выстывшей машины Алла поняла, что никуда на ней не уедет – хоть с ключами, хоть без. Не, в принципе, наверное, такие люди, что могут запросто управиться с тремя педалями одной ногой где-то и есть, но явно не тут. Она лично на подобное не способна даже под страхом бесславной и безвременной кончины.
Тем не менее вылезать из мягкого водительского кресла, чтобы пуститься в очередное путешествие по дому – на этот раз в поисках брошенной где-то наверху мобилки, категорически не хотелось, хоть и понятно было, что все равно придется. Оттягивая неизбежное она повернула ключ зажигания, щелкнула тумблером печки и механически крутанула ручку «Пионера». А через пару минут уже остервенело гоняла его по всем диапазонам, пересыпая выловленные из эфира панические вопли дикторов собственными ядреными матючками. Выходит тогда, в подвале и на лестнице, ей все-таки не показалось – и странный гул, от которого тряслись банки был не отзвуком прошедшего товарняка, и тряхнуло на самом деле. Причем, тряхнуло не слабо. И не только Москву, если верить всем этим захлебывающимся собственным ужасом радиопидорасам…
Именно в этот момент, словно в подтверждение, дом вздрогнул во второй раз, заставив машину подпрыгнуть и заскрипеть подвеской, а гаражную стену ощериться зловещей трещиной. Через десяток секунд, как только перестала сыпаться штукатурка и немного осела поднятая пыль, Алла, ругаясь как сапожник и сквозь зубы подвывая от боли, рванула наверх со скоростью, на которую минутой раньше не отважилась бы даже в самых жутких своих кошмарах. Все, шутки кончились, это было понятно даже ежикам, и паника, невольно подхваченная из эфира, подгоняла не хуже пресловутого кнута.

«Эриксон» нашелся почти сразу, и она вцепилась в него как утопающий в соломинку, суматошно набирая оба мужниных телефона по очереди, всхлипывая и размазывая по щекам слезы то ли боли, то ли истерики. Но в седьмой раз услышав в трубке длинные гудки окончательно сорвалась:
- Млять! – телефон со всей дури влепился в стену и рассыпался по полу набором раздолбанных запчастей.
На пару секунд Аллочка застыла памятником собственному идиотизму, а потом взревела в голос. На то, чтобы понять, что она сейчас сотворила много времени не понадобилось - мобилка была ее единственной, ныне покойной связью с внешним миром. Третий, самый чувствительный, пожалуй, толчок землетрясения застал женщину подвывающей над обломками и пытающейся на полном серьезе повыдирать себе последние волосенки.
И неожиданно подействовал не хуже пощечины.
Когда в дальнем углу, на любовно сервированный к ужину стол, с диким грохотом рухнул шкаф с вековым хрусталем, а свет, мигнув на прощание, погас окончательно и бесповоротно, Алла вдруг успокоилась как по мановению волшебной палочки. Каким-то звериным инстинктом она почуяла, что все, на истерику времени больше нет, пора всерьез приниматься за спасение собственной задницы, если, конечно, та ей еще дорога. Ибо кроме нее самой этого теперь никто не сделает. Сквозь наносную шелуху последних благополучных лет на свет стремительно начал проступать подзабытый уже оскал хваткой провинциальной девочки, точно знающей, чего же она хочет от этой жизни. И готовой перегрызть за это любую глотку.
Решительно утерев изгвазданную поплывшей косметикой морду рукавом некогда вечернего платья, она в кромешной тьме, на ощупь, заковыляла к ноутбуку, спотыкаясь о какие-то обломки, цепляясь за неожиданные мебельные углы и от души помогая себе отборнейшим русским-разговорным. Нет, не затем, чтобы вырваться на просторы инета и оттуда воззвать на помощь. К сожалению, это было невозможно – ноут то, конечно, работал, аккумулятора хватило бы еще на пару часов, но вот модем… Модем, увы, сдох вместе со всем остальным электричеством в доме, и в сложившейся ситуации супернавороченный «Ваио» годился разве что на роль аварийного освещения. Что ж, и то мед…
При тусклом свете монитора, зажав в зубах, чтобы не орать, какую-то случайно подвернувшуюся тряпку, она трясущимися от боли руками, с третьей попытки,  но вправила-таки себе голеностоп, и даже сумела его зафиксировать, натуго перевязав лодыжку заранее припасенным бинтом из аптечки. И лишь после этого позволила себе без сил откинуться на припорошенный штукатуркой диван и вытереть вспотевшее лицо:
- Что ж, мастерство не пропьешь. – Солидная часть обезболивающего из той же аптечки отправилась в желудок, сдобренная более чем щедрой порцией вискаря. – А вот свалить отсюда раньше завтрашнего утра все равно не удастся… Ну и хрен с ним, завалит, так завалит, меньше мучиться буду…
Только вот прикрыть потом ноут и лишить себя света она все же не смогла – так и уснула прижавшись щекой к клаве и сжимая в кулаке непонятно зачем притащенные с собой ключи от машины.